+
Он играет уже второй сезон в Новосибирске. В интервью вспомнил свои чувства после авиакатастрофы «Локомотива» в 2011 году, поделился впечатлениями от работы с Петром Воробьевым, а также оценил возможность пробиться из ВХЛ в КХЛ.
«Со временем уже, конечно, принимаешь случившееся»
— Данил, вы воспитанник «Локомотива». Расскажите немного о своем дебюте за Ярославль. Ведь вы дебютировали в основе практически сразу же после той трагедии в 2011 году.
— На самом деле, тяжело это вспоминать. Та авиакатастрофа повлияла на всех нас. Хоккеисты, болельщики, город – все очень переживали и переживают до сих пор. Я испытывал огромное волнение. Это были, так скажем, сложные эмоции и чувства, которые я в тот момент испытывал. Я в то время, все-таки, был еще совсем молод. Самое сложное было – адекватно оценить то, что произошло. Ярославль жил той командой, постоянно под пристальным вниманием болельщиков находился каждый игрок «Локомотива». Тот состав почти всегда выигрывал медали. Лично мне хотелось соответствовать тому высокому уровню, на котором играл в тот момент «Локомотив». Это было тяжелое время.
— Как вы узнали 7 сентября 2011 года о том, что случилось под Туношной?
— В тот момент мне было восемнадцать лет. Я играл за молодежку Ярославля. На момент, когда все это случилось, я был дома. Мне позвонил друг, у которого родственник работал в службе спасения. Он мне и сообщил эту информацию. Сказал, что бригада выехала на место крушения. Потом уже стало известно, что в этом самолете летел основной состав «Локомотива» на первый матч в регулярном чемпионате в Минск. Я просто не поверил в это. Сразу же стал искать в интернете какую-то более точную информацию. Всем позвонил, кого лично знал. Это был настоящий шок. До последнего не хотелось в это верить. Было очень грустно и страшно. Только такие слова применимы в той трагедии. Ярославль скорбил, люди ходили неделю где-то и просто молчали. Каждый переживал очень сильно. Невозможно до сих пор с этим смириться и поверить в это. Никто не знал, что и как будет дальше. Невосполнимая потеря и утрата.
— Вы наверняка еще и молодых ребят хорошо знали из состава?
— Да, один ровесник мой. С ним всю школу прошел. Плюс очень много ребят, с кем в Молодежной хоккейной лиге удалось поиграть. Обычно молодежка раньше начинает сборы, чем основной состав. Человек десять с нами работали на предсезонке в «Локо». Вместе тренируемся, а потом происходит такое. Со всеми игроками был знаком, все друг друга знали. Одна организация же. В детстве все друг на друга смотрят.
— В теории вы могли оказаться на борту ЯК-42 в тот день?
— Нет, конечно. Уверен, что нет. Я к тому времени провел только первые свои полсезона в МХЛ. В конце, насколько я помню, еще и травма какая-то у меня была. Даже речи не было, что я могу начать сезон с основным составом.
— Как после такого выходить на лед, особенно в свитере «Локомотива»?
— Не описать, насколько это тяжело. Где-то через несколько дней после авиакатастрофы мы продолжили тренироваться. Правильные слова тогда подобрали Петр Воробьев и Дмитрий Красоткин. Эти тренеры – настоящие профессионалы. Они все равно приходили на лед, много работали, объясняли нам, что как бы то ни было наша жизнь продолжается. Нужно продолжать работать и играть. Со временем уже, конечно, принимаешь случившееся. Не знаю, мы просто выходили и играли. У нас не было другого выхода. Никто и не думал заканчивать с хоккеем.
«Критику Петра Ильича нужно правильно принять»
— Давайте перейдем к позитивному моменту вашей карьеры. Вы работали под руководством Петра Ильича Воробьева. В хоккейном мире ходят много баек по поводу его методов работы. Можете вспомнить какие-то такие моменты?
— Хочу отметить, что после катастрофы Петр Ильич пригласил в тренерский штаб еще и своего сына Илью Воробьева, который сейчас в «Металлурге» работает. Байки сразу так вспомнить сложно, но постоянно было что-то смешное, поэтому и не отложилось в памяти как-то. После сложных тренировок или длительных собраний в конце Петр Ильич всегда разряжал обстановку. Пошутит о чем-то или расскажет какую-нибудь историю. Их у него миллион, такое ощущение, что они никогда не закончатся (смеется). Это очень помогало, команда всегда заканчивала занятие с хорошим настроением. У Воробьева мы проделывали огромный объем тяжелой и кропотливой работы. Если правильно все выполнять, то результат не застанет себя долго ждать. Петр Ильич воспитал очень много классных хоккеистов. Тут все само за себя говорит.
— Какой Петр Ильич в раздевалке на матчах между периодами?
— Он очень эмоциональный тренер. Постоянно находится в игре. Петр Ильич все держит под контролем и полностью руководит командой.
— Сколько новых интересных фактов о себе от него вы узнали?
— Да много чего было (смеется). Мог накричать, сказать что-то нецензурное. На самом деле, просто так он никогда не поругает. Критику Петра Ильича надо правильно принять. Каждый в команде понимал, что он ругает за дело, а не просто так. Если он так себя ведет, значит видит в нас хоть какой-то потенциал. На скамейке он очень эмоциональный. Иногда может и на судья накричать. Не всегда им даже хочется подъезжать к скамейке (улыбается). Казалось, что Воробьев был больше нас заряжен на игру. Если он видел, что какие-то игроки выпадают, мог переломить ход матча.
— Лично вас он больше хвалил или ругал?
— Не знаю, я думаю, что больше ругал. Значит того я заслуживал. Он ругал по делу, старался все объяснить. Бывали такие моменты, когда и хвалил. Все было по-честному, он никогда не придирался. Сильно палку он не перегибал.
«Из ВХЛ реально пробиться в КХЛ»
— Два года назад вы играли в Новокузнецке в ВХЛ, где в том сезоне набрали 41 очко. Расскажите как появился вариант с «Сибирью»?
— В том году я неплохо играл. Самое главное, что была хорошая результативность. С агентом был весь сезон на связи. По ходу регулярного чемпионата какие-то варианты появлялись, но никакой конкретики не было. Честно скажу, что я тогда особо ни на что и не рассчитывал. Перед Новокузнецком я провел ужасный чемпионат за «Амур», где ни разу не забил. Нужно было проделать серьезную работу, чтобы переломить все и вернуться в КХЛ. Ближе к концу сезона клубы КХЛ стали просматривать уже каких-то игроков. Агент позвонил и сказал, что есть несколько вариантов. Назвал конкретные команды. Мы в том чемпионате ВХЛ заканчивали сезон в Петербурге. После игры я вышел из раздевалки и звонок от агента. Сказал, что есть предложение от «Сибири». Долго не думал и сразу сказал, что хочу играть там.
— Как вы считаете, реально ли из ВХЛ пробиться в основной состав команды КХЛ?
— В принципе – это реально. Да, это сложно, но уровень в ВХЛ сейчас вырос за счет того, что сократили количество команд в КХЛ и многим хоккеистам пришлось перейти в ВХЛ. Там также люди бьются, тоже высокая конкуренция. Знаю много ребят, которые просто хотели бы в вышке закрепиться. Там не все так просто как кажется. Я считаю, что все от тебя зависит. Если ты хорошо проявишь себя в ВХЛ, то получишь предложение от клуба КХЛ. Это возможно.
